Ренессанс в искусстве и в жизни несомненно обладает определенным стилевым единством, которое оформляется и отливается именно в барокко в стиль жизни и мышления, что мы узнаем в лирике эпохи Возрождения, в новеллистике, в том же «Декамероне» Джованни Боккаччо, в сочинениях типа «О придворном» Бальдассаре Кастильоне или в романе Сервантеса «Дон Кихот» и в особенности в испанском и английском театре.
Здесь речь о стиле эпохи, который накладывает свою печать на личность, а не о живописи и архитектуре XVII века в Италии, что уже за пределами Ренессанса, о стиле, в котором театральность была определяющей чертой, поэтому нашедшем свое полное воплощение в расцвете театрального искусства в Испании и в Англии, а затем и во Франции, с подменой барокко на классицизм, ибо это две ипостаси классического стиля.
Переходя к барокко, историк итальянского искусства Дж.К.Арган высказывает мысль, которая меня ранее удивила: «Период, который называется барокко, можно определить как период культурной революции во имя католицизма». Теперь она мне представляется заведомо узкой.
Скорее всего именно Ренессанс и есть величайшая культурная революция, что пережила Италия, а с нею и страны Европы, - далее к месту прозвучит и мысль Аргана: «Именно поэтому барокко очень быстро становится стилем и переходит из области искусства в сферу быта, общественной жизни, придает образ, характер, природную и историческую красоту городам, то есть среде, в которой протекает общественная и политическая жизнь».
Это и сотворила эпоха Возрождения.
Барокко - это плодотворные итоги, несмотря на разочарования и мистицизм, Ренессанса, как и классицизм, что тоже вскоре проступит в развитии европейского искусства.
Величайшая культурная революция в Италии и странах Европы, величественная, веселая и трагическая, напоследок предстала, как в живом зеркале, на сцене. Это театр эпохи Возрождения.
Театр эпохи Возрождения.Ренессанс не просто гуманизм, с выдвижением человеческой личности в центр мира, вместо абсолюта, но и ярко выраженная театральность всех форм жизни, общественной, политической, религиозной, корпоративной и бытовой, всех видов искусства, с возрождением театра.
И тому есть объяснение: человек берет на себя функции Бога, а именно Бога-мастера, и творит новую действительность, разумеется, чисто эстетическую, как воспринимали мир древние греки, создает новую среду обитания, превращая определенные формы жизни в искусство, с перенесением действия на подмостки, будь то фреска с воссозданием библейских историй, будь то шествие по улицам города в праздники, с превращением его в карнавал, будь то так называемые священные представления, каковые к тому же во Флоренции XV века давались в церквах, с превращением храма в храм искусства.
Уже у Джотто вместе с динамикой жестов и внутренних переживаний и с первыми элементами перспективы иконописная статика взрывается и возникает явное сценическое пространство, и с тех пор интерьеры церквей заполняются не просто фреской или картинами, но именно многоярусными сценами, когда уже не тематика, разумеется, библейская, привлекает взор прихожан, а предельно выразительная, динамичная и красочная театральность, в которой отныне художник, - не богомаз, а художник эпохи Возрождения, - находит свое вдохновение, свою эстетику, эстетику Ренессанса.
Следует заметить, эта театральность впервые проступает в поэме Данте «Божественная комедия», может быть, помимо его воли, но здесь несомненно сказался универсализм его замысла.
Средневековый жанр видений Данте разворачивает в целостную систему мироздания, в центре которого Земля с небом, где он находит Ад, Чистилище и Рай, основные области и сферы потустороннего мира, при этом наполняя восприятие сцен воздаяния интимным чувством, столь же историческим, сколь сугубо индивидуальным, когда связующей нитью и перспективой загробного странствия от бездн Ада до высших сфер Рая оказывается Беатриче, первая и вечная любовь Данте.
Если Данте и воссоздает средневековые представления о мире и о человеке, то в своем восхождении в высшие сферы Рая, куда ведет его любовь к Беатриче, он достигает вершин поэзии, или иначе, высшей ступени восхождения к красоте, то есть открывает перспективу развития искусства эпохи Возрождения.
Что же касается «Декамерона» Джованни Боккаччо, театральность буквально пронизывает и структуру сборника, и новеллы, предваряя по сути эстетику ренессансных художников и драматургов. Здесь достаточно упомянуть одну из новелл, а именно восьмую пятого дня, содержание которой излагается так:
«Настаджо дельи Онести, влюбленный в девушку из рода Траверсари, тратит деньги без счета, однако ж так и не добивается взаимности; уступая просьбам своих близких, он уезжает в Кьясси; здесь на его глазах всадник преследует девушку, убивает ее и оставляет ее тело на растерзание двум псам; Настаджо приглашает своих родных и свою возлюбленную на обед; на глазах у возлюбленной мучают девушку, и возлюбленная из боязни, что ее может постигнуть такая же участь, выходит замуж за Настаджо».
Что же происходит? Настаджо пригласил своих родных и возлюбленную на представление? Кьясси - это место, упоминаемое Данте в «Божественной комедии» из его воспоминаний, там была прекрасная роща, столь похожая на цветущий лес Земного рая. Сцена, как убивают девушку, в этой роще повторяется постоянно, как мучения, какие несут души умерших. Земная жизнь и события в загробном мире смыкаются, и перед нами разыгрывается спектакль со зрителями, а в структуре «Декамерона», можно сказать, спектакль в спектакле, что станет одним из приемов театра эпохи Возрождения.
Вера, проповеди, библейские истории, спасение души, воздаяние - все это очень серьезно, слишком серьезно, тем более если на этом настаивают уже тысячу лет, - момент утомления не мог не наступить, и это почувствовали прежде всего именно правители и иерархи церкви, с тем и склоняются к украшению церквей, с обучением грамоте детей, с чего и начинается величайшая культурная революция.
Основной ее принцип, теперь это ясно, - театрализация жизни, театрализация миросозерцания, театрализация самого процесса жизнетворчества - от свадеб, крещения, похорон до всевозможных торжеств - и творчества. Впервые это увлечение всенародными празднествами, вплоть до создания театра, мы увидели в Греции в Золотой век Афин.
Казалось, это удивительная особенность греков, что вновь проступает во Флоренции - не просто в подражание древним, а из внутренней потребности жизнетворчества и творчества, с превращением всех сфер и форм жизни города в искусство - от церковных служб до турниров для знати и карнавальных шествий для всех.
Когда же у нас, в России, преобразования царя Петра начинаются с того же - с переодеваний во всякие одежды ради новизны и праздника, с обучением грамоте и ремеслам всех смышленых, со всякого рода маскарадными шествиями, с празднествами в честь побед русского оружия, с сооружением триумфальных арок со скульптурами античных богов и с картинами, с ассамблеями, с театральными представлениями, - не узнали, не постигли сути тех же ренессансных явлений, что с увлечением изучают в истории эпохи Возрождения в Италии и в других странах, к примеру, в книге «Театр и театральность в культуре Возрождения» (М., 2005 г.).
Сборник статей очень серьезных исследователей и хорошо издан. Жаль лишь, там не хватает ряда статей на ту же тематику о культуре Возрождения в России или в Японии. Европоцентризм - этот стереотип, как обруч, держит в тисках головы многих историков культуры.
Священные представления устраивались различными религиозными братствами, объединениями из светских лиц независимо от сословной и цеховой принадлежности, деятельность которых контролировалась властью и даже поощрялась субсидированием постановок мистерий - «во славу божественного культа» и «в удовольствие всего народа»
Как ни удивительно, свидетельства о священных представлениях во Флоренции исследователи находят в мемуарах Авраамия Суздальского, русского епископа, который принимал участие в Ферраро-Флорентийском соборе, и видел, возможно, буквально чудеса машинерии в мистериях «Благовещение» и «Вознесение», чем занимался Филиппо Брунеллески.
В главном нефе церкви Сан Феличе ин Пьяцца и в церкви Санта Мария дель Кармине знаменитый архитектор создал уникальную конструкцию небес с мерцанием звезд-светильников, куда возносились ангелы и Христос.
Оставил описания и Вазари: «Это была поистине удивительная вещь, и свидетельствовала она о таланте и изобретательстве того, кто ее создал: действительно, в вышине было видно, как движется небо, полное живых фигур и бесконечных светочей, которые, словно молнии, то вспыхивали, то вновь потухали».
